Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 - Нелли Шульман

– Первую стадию гораздо легче лечить, – она зевнула, – при скрининге мы можем выявить зараженных людей, назначить им новые препараты, и не доводить болезнь до второй стадии, когда смерть часто неизбежна. Но какой скрининг, если во всем Конго нет даже новой американской машины, для ультразвуковых исследований, а в лаборатории мы работаем с аппаратурой довоенных времен… – о машине ей написала Ева:

– Пользуясь такой техникой, можно выявить осложнения беременности, проблемы у плода, – подумала Маргарита, – исследование, в отличие от рентгена, безопасно. Хотя верующая женщина не совершит смертный грех и не избавится от ребенка… – она помнила разговор с Джо:

– Он боится, что наши дети родятся не такими, как все, потому что он был в Нагасаки во время бомбардировки. Надо верить и молиться, Иисус и святые нам помогут. Если что-то такое произойдет… – мотор машины зарычал рядом с палаткой, – то мы с Джо все равно будем любить наше дитя, иначе нельзя… – Маргарита присела. В сером рассвете лицо Мясника казалось смазанным:

– Когда мы с Клэр доберемся до ближайшего полицейского участка, надо дать показания, – твердо сказала себе Маргарита, – пусть мерзавца, кем бы он ни был на самом деле, найдут и призовут к суду… – она услышала грубый голос:

– Собирайтесь, мы немедленно… – луч фонарика метнулся по палатке, Мясник осекся:

– Он смотрит на Клэр, но с ней все в порядке… – Маргарита повернулась. Под носом девушки запеклась кровь, на смуглых щеках полыхали красные пятна:

– Немедленно уезжаем… – спокойно закончил Мясник, – и не создавайте себе неприятностей, милочка… – в лоб Маргарите уперлось дуло вальтера.

Рассветный ветер нес в лицо серый пепел, жирные хлопья гари оседали на руках.

Подростком Джо видел газетные фотографии бомбардировок Хиросимы и Нагасаки:

– Дядя Меир сразу вывез меня и Хану из Японии, – он присел, – я только потом узнал, что случилось в городах на самом деле, что это была за бомба… – глаза слезились от дыма. Подобрав обгоревший колышек палатки, Джо пошевелил кучу обугленных палок:

– Он тоже превратился в уголь… – блеснули белые зубы, – от него ничего не осталось, кроме скелета… – в ушах зашелестел тихий голос Александра:

– Советский Союз никогда бы не сделал того, на что пошли американцы. У нас тогда не было атомной бомбы, но, если бы даже и была, мы никогда бы не уничтожили сотни тысяч невинных людей. Бомбардировка оказалась бесполезной, Япония и так бы капитулировала. Американцы хотели испытать новое оружие. Будь твой отец жив, он бы первым ужаснулся их зверству, Джо… – юноша знал, что Александр прав:

– Папа был добрым человеком. Он учил меня, что жестокость самураев только миф. Самурай обязан заботиться о вдовах и сиротах, помогать обездоленным, а если он жесток и строг, то в первую очередь по отношению к себе самому…

Джо помотал черноволосой, потной головой:

– Александр утверждает, что папа начал помогать русским из-за стремления к справедливости и милосердию, а не потому, что он был коммунистом… – вспыхивал и тух огонек сигареты так называемого месье Вербье. На холме переливались отблески огня, ревели автомобильные моторы:

– Погоди, – Александр удержал Джо, – не стоит торопиться. Ты видел, что с девушками все в порядке. Мы их выручим, обещаю. Ты хотел услышать правду об отце… – по словам Александра, оказавшегося русским, его отец тоже был разведчиком:

– Он погиб, – сказал юноша, – но я его хорошо помню. Он рассказывал мне о Поэте, то есть графе Дате Наримуне. Папа был коммунистом, твой отец не принадлежал к партии, но это не мешало им дружить. Они познакомились в Европе, где мой папа работал до войны… – Александр был круглым сиротой:

– Его мать тоже погибла, – Джо распрямился, – а я долго думал, что моя мама умерла. И Хана тоже круглая сирота… – Александр не скрывал, что оказался в Конго с заданием спасти Лумумбу:

– Он не коммунист, – задумчиво заметил юноша, – но Советский Союз не мог оставить главу законного правительства, лидера независимой страны на растерзание колониальным хищникам, вроде американцев. Лумумба хотел, чтобы Конго само пользовалось своими богатствами, а не прислуживало западным странам. Время эксплуатации человека человеком прошло, Джо. Неужели ты не хочешь работать рядом с негритянскими инженерами? Ты говорил, что среди шахтеров попадаются очень толковые ребята… – он положил руку на плечо Джо:

– Когда твой предок приехал учиться в Европу, на него показывали пальцами. Никто не верил, что азиаты, желтая раса, как их называли, способны закончить университет. Британии и Америке в то время было наплевать на вашу культуру, вашу историю… – дедушка Джованни рассказывал Джо о его предках:

– Александр прав, – понял юноша, – когда бабушка Эми обосновалась в Англии, все удивлялись, что она умеет читать и писать, что она получила образование. Зачем далеко ходить, европейцы еще смотрят на японцев свысока… – Александр добавил:

– В Советском Союзе нет дискриминации. Любой юноша, любая девушка, может стать инженером, врачом, ученым. Для нас неважна раса, это пережитки колониального прошлого, наследие капитализма. Подумай, что и сейчас в Америке негры отделены от белых… – покойный дядя Меир усмехался:

– Бабушка Бет ездила в вагонах для цветных, а ее брак с дедушкой Джошуа был незаконен почти во всех штатах и остается таким. Ваша тетя Дебора выросла в резервации. Если бы не война, она никогда бы не смогла работать на армию. Да и в начале войны никто не верил, что коренные американцы вообще обладают университетскими дипломами… – Джо отряхнул руки:

– Здесь нет ни одного белого трупа, только негры. Зачем Шуман устроил бойню? Впрочем, чего еще ожидать от нациста… – он был уверен, что на холме орудовал именно отряд Доктора. У Джо похолодели пальцы:

– Шуман подвизался в госпитале Аушвица, где погиб профессор Кардозо. Шуман может знать, что Маргарита наполовину еврейка. Для нее смерти подобно оставаться в руках беглого преступника, эсэсовца. Но мы не видели, куда отправился отряд, где их теперь искать… – пепел засыпал колеи, оставленные грузовиками. Джо услышал осторожные шаги сзади:

– Он всегда ходит аккуратно. Я не ошибся, он действительно разведчик, только не французский… – Джо сейчас было наплевать на все разведки, вместе взятые, на Даллеса или Службу Внешней Документации:

– Мы обязаны спасти Маргариту и Клэр. Виллема скорее всего отпустили, он на пути сюда. Но что мы сделаем вдвоем против банды негодяев… – светлые волосы Александра испачкал пепел, серые глаза немного запали:

– Ребята все проверили, – вздохнул он, – здесь только мужчины, африканцы. Шуман тоже колониальный мерзавец… – юноша дернул щекой, – он отделил негров от белых… Конечно, есть еще останки на пожарище… – Джо не хотел думать о таком:

– Я верю, что Маргарита жива. Но всем наплевать на Шумана, никто нам не поможет, даже Даллес. Я не могу позвонить тете Марте или дяде Эмилю, хотя они бы немедленно прилетели сюда. Но нельзя возвращаться в Элизабетвилль, нельзя рисковать жизнью Маргариты. Промедление смерти подобно… – словно услышав его, Александр заметил:

– Не волнуйся. Взойдет солнце, и мы поймем, куда двигаться дальше. Мы не оставим тебя, Джо, мы не дадим нацисту избегнуть наказания. Мы тебе поможем… – у Джо запершило в горле, он сглотнул:

– Поможете… – Александр отозвался:

– Да. Но ты тоже должен нам помочь… – Джо вытер рукавом пиджака слезы со щек:

– Что бы он ни предложил, я на все соглашусь. Я не имею права подвергать опасности жизнь Маргариты. Папа бы поступил именно так… – он кивнул: «Да. Я готов».

Попытавшись пошевелиться, Маргарита застонала.

Затылок разламывало тупой болью, перед глазами плавали радужные круги. Она с шумом втянула воздух пересохшими губами. Девушка плохо помнила случившееся:

– Мясник наставил на меня пистолет. Он пришел за нами, но заметил, что у Клэр кровоточат слизистые, что она в жару. Она заразилась лихорадкой от Мбваны. Мясник хотел ее